В 1964 году один из сентябрьских выпусков газеты «Известия» пользовался особым спросом. Содержался там материал, который не просто привлек внимание широких масс, он взбодрил и взбудоражил чуть ли не все население СССР. Ведь речь шла о теме, касающейся, так или иначе, всех и каждого.
«Известия» поведали о предстоящей реформе русского языка. Понятно, что случилось это не вдруг. Программному заявлению предшествовала большая работа группы ученых, писателей, поэтов и, разумеется, партийных функционеров.
Инициативная группа отстаивала ту точку зрения, что русский язык жутко сложен, изобилует многочисленными исключениями из правил и просто-таки нелогичными трактовками. А население страны, увы, все еще слабо по части грамоты. Вот и надо упростить язык, чтобы народу, стало быть, полегчало.
Полагаете, если бы реформа в конце концов состоялось, грамотность населения в таком ее вульгаризированном варианте действительно улучшилась бы? Вот уж сомневаюсь. Требования, конечно, стали бы проще, буквально из разряда «как слышится, так и пишется», но вообразите, что это было бы за «как слышится»!
Тем не менее, языковые преобразования обсуждались на полном серьезе, да еще и на уровне Академии Наук СССР. Собственно, упрощенческий подход для той поры был весьма характерен. Во главе государства находился во многих смыслах незамысловатый Никита Хрущев, это чисто его подход.
Прими академики и профессора новые требования, а все шло именно к тому, разделительный твердый знак исчез бы как явление, остался бы один мягкий: сЬезд, обЬем… После «ж», «ч», «ш», «щ», «ц» никаких мягких знаков: ноч, помощ, доч. После этих же букв всегда «о» под ударением и «е» без оного: жОлтый-жЕлтеть. После «ц» всегда и безоговорочно «и»: циган, ципленок, огурци. Никаких удвоений в словах иностранного происхождения: корозия, перон. Сочетания с «пол» - всегда через дефис. Исключения – долой! Теперь: жУри, парашУт, заЕц... Ну и еще кое-что по мелочам там имелось.
Многие граждане предстоящие изменения восприняли, понято, в штыки. Мол, что это за ересь несусветная? Но были и такие, которые с удовольствием предвкушали, как безграмотность будет реабилитирована и превратиться в норму жизни.
Впрочем, долго языковым страстям бурлить не пришлось. Уже в октябре 1964 года Никиту Хрущева турнули со всех постов. Не из-за языка, по другому поводу. А вместе с его уходом, реформа затихла и растворилась в воздухе, как и не было её вовсе.
